Вот как. Я кулаки сжал… до хруста пальцев.
Кроме того, на дощатую пристань мы выгрузили — смотрю по ТТН: запасную военную ламповую радиостанцию, вернувшуюся на родину после починки, огромный кусок старого брезента, три ружья модели "Арсенал-111", детское питание в пёстрых банках, комплект подшипников для ветряка, один мягкий диван местного производства, обтянутый кожей, что доступней и дешевле ткани, двенадцать пустых алюминиевых фляг под морепродукты, бочонок из липы, полный душистого мёда, три топора, из которых один лесорубный, новый флаг, много канцелярской мелочи, два мешка серой муки и огромную бутыль оливкового масла — его потребление в селении очень велико, нитрокраску в тубах, отдельно и быстро забрали и унесли зингеровскую швейную машинку.
— И столб вбить с табличкой на пепелище: "Путь на Квебек открыт, Жуков".
Когда "Клевер" проплывал" мимо, спеша к Эдгару, мне пришлось объясняться по рации с карго-командой и техникой, загодя присланной на берег, объяснять причину задержки.
— Придётся, ещё метров на пятьсот оттянемся, — нехотя согласился Бероев.
— Там беспокойней, знаешь. Вокруг снуют, снуют… А ты как в витрине сидишь, несерьёзно, понимаешь. И река! Такая река это не грузинское. А тут море! Море это хорошо, — мечтательно ответил этот необычный сорокалетний мужик, толстенными руками с подпаленными волосами доставая из жаровни большой чёрный противень с каким-то национальным пирогом.