За столом уже сидело человек семь, ещё несколько человек крутилось рядом, докомплектовывая полевой достархан. Взрослых мужчин всего трое, ещё три парня в предпризывном возрасте, остальные — женщины и дети. Нас ждали самые почётные места. Сразу же подошли две женщины с кувшинами и полотенцами, даже кусочки мыла есть. Ёлки, у нас в машине орехи в меду! Не забыть бы детям раздать.
Мужик подскочил, ожидая дальнейших распоряжений. Пусть хозяйка послушает, сейчас время мужчин.
— Протокол трёхстороннего соглашения по обмену объектами животноводства, домашними животными…
Здесь вообще нет цельных монокластеров, кончились, лишь сталкеры успели застать, в самом начале знакомства с Дикими Землями. Даже после присоединения нет никаких гарантий, что получишь Большой Ништяк, это уже наудачу… Гигантский жёсткий черпак Смотрящих перемешал осколки первичных общин в невообразимую этническую кашу, раскидал её порциями-пайками по огромной территории, с которой они теперь стекаются обратно, жмутся поближе к дороге, инстинктивно чувствуя, что только здесь и можно выжить. Теперь Смотрящие смотрят на образец ещё одной селективной практики, ждут, что из всего этого получится. Получается то, что имеем. У нас половник не такой крепкий, но размешиваем, зачёрпываем. Раскидываем по-своему.
— И назовём континент так же — Южная Америка! — восторженно предложил Паша. — То-то пиндосы и бритты обрадуются, когда узнают!
Смоделировал мысленно… Грешный русский сталкер лежит на грешной же шанхайской земле. Руки в стороны, край кобуры, торчащий из-под пуза, задранная камуфляжная футболка, медленно оседающая пыль, нос набок, слюни и сопли ручьями, восторженные крики всегда весёлых местных детей.