Я тут же подумал, что наконец-то раскрыл тайну северного сияния: наверняка джинны очень любят на досуге собираться в полярных широтах, травить анекдоты и ржать до потери пульса!
Марлон Брандо лежал на узкой кушетке, устланной тонкими покрывалами, и равнодушно созерцал низенький столик плотно уставленный многочисленными мисочками и кувшинами. В сероокую богиню, на которую мне было чертовски любопытно взглянуть, он так и не превратился. Один уселся в высокое резное кресло — кресло сразу же стало похоже на трон: все-таки у этого грозного дяди был такой величественный вид — римские кесари могут пойти в уборную и тихонько поплакать от зависти! — и тут же приступил к вдумчивому исследованию содержимого одной из мисок.
— Если руна не напьется моей крови, она останется просто бессмысленным узором. — Объяснил я. — Твоя кровь тут не годится, и вообще ничья не годится, кроме моей… А теперь помолчи немного, ладно? Мне надо поговорить с руной.
Ну да, это была настоящая комедия, уже успевшая всем поднадоесть: эти два дурня уже давно всерьез состязались за право обладать обликом, в свое время принадлежавшем какому-то знаменитому певцу и женскому любимцу. Насколько мне было известно, в затянувшейся сваре в конце концов победил Аполлон. Он заявил, что сам является певцом, а посему и спорить не о чем: кесарю кесарево, и все в таком духе.
Я нетерпеливо помотал головой и вопросительно уставился на него.