Кроме двух Элвисов среди Олимпийцев обнаружился Ричард Чемберлен — это был Гермес. Из его беседы с Одином и Афиной я быстро понял, что Чемберлен — это чистой воды случайность, короткий эпизод в его биографии, поскольку шустрейший из богов меняет свой облик по несколько раз в день: никак не может остановиться на чем-нибудь определенном. На этого дядю было приятно посмотреть — в отличие от своих товарищей он не выглядел ни обеспокоенным, ни огорченным. Судя по всему, Гермес был таким же легкомысленным оболтусом, как и я сам… впрочем, куда уж мне: у него-то в запасе была всего одна жизнь, тем не менее, он лучился насмешливой улыбкой, в лицах описывал ночное сражение с неведомым гостем, комично передразнивал серьезных валькирий и беззаботно сыпал ехидными комментариями — одним словом, Меркурий купил меня с потрохами! Впрочем, он нравился мне еще в те невообразимо далекие времена, когда я считал его просто литературным героем…