— Охотно верю! — Понимающе кивнул он. — Но к чему ты все это рассказываешь?
Тогда я был очень слабый, очень гордый — как все слабые! — и очень глупый — как все гордецы. Ты говорил дельные вещи, Один, но я слушал не тебя, а свое капризное сердечко, которое требовало, чтобы я ни за что не играл в чужую игру — только в свою собственную!.. Но с тех пор у меня было достаточно времени, чтобы узнать себя получше. Я понял, что просто рожден для того, чтобы играть в чужие игры — хотя бы потому, что своей собственной «игры» у меня отродясь не было, и никогда не будет — так уж все забавно устроено! Скажу тебе больше: с того дня, как мы расстались я только и делаю, что играю по твоим правилам — правда, я сам не сразу это заметил…
С тобой никогда не знаешь, как остаться вежливым… Так какого это парня вам не удалось истребить?
— Ага, заклинание! — Нервно рассмеялся я. — Любимое заклинание американских десантников. Могучие были чародеи! Самый простой способ позвать на помощь замешкавшегося джинна…
— Вот так и бывает. — Нежно шепнул я, сграбастывая ее в объятия. А потом мы умолкли — очень надолго, потому что слова наконец-то стали не нужны, даже те слова, которые постоянно крутятся в голове, когда мы по дурацкой привычке описываем и комментируем все, что с нами происходит — этакий непрерывный отчет для внутреннего пользования…
— «Все зло этого мира?» Да ну тебя, куда уж мне! И боюсь, что как раз Аллах будет не слишком мною доволен. — Тихо сказал я. — Вообще-то, мы с ним договаривались совсем о другом… ну да ладно, плевать! Ты здесь еще, Отец Битв?