— Дэгни, если бы художник нарисовал тебя такой, какая ты сейчас, мужчины приходили бы смотреть на картину, чтобы испытать мгновение, которого им не дает собственная жизнь. Они назвали бы это величайшим произведением искусства. Они не смогли бы разобраться, что именно они чувствуют, но картина рассказала бы им обо всем — даже о том, что ты не какая-нибудь классическая Венера, а вице-президент железнодорожной компании, потому что это неотъемлемая часть картины, даже обо мне, потому что я тоже ее часть. Дэгни, они почувствовали бы это, и ушли, и легли в постель с первой попавшейся девкой из бара — и даже не попытались бы достичь того, что чувствовали, глядя на картину. Я не стал бы в поисках этого мгновения обращаться к картинам. Я не стал бы гордиться безнадежной страстью, не хотел бы чувствовать мертворожденное желание. Я сам хочу творить страсть, жить ею. Понимаешь?