– Легионы готовы, повелитель. Ещё одна когорта Пятнадцатого на подходе, но это и всё, что у нас осталось.
– Государи мои, у вас хватает воинов, не сомневаюсь в этом. Мои таланты – не редкость. На вашем месте, кстати, я бы уже давно нанял всю Гильдию боевых магов. Они способны на многое, поверьте мне.
Отагири, демон. Почти что неуязвимый и непобедимый. Однако – именно «почти что». Она, Сеамни Оэктаканн, победила. Победила именно памятью Деревянного Меча. Она на миг словно бы сама сделалась настоящим Иммельсторном; она видела и запомнила каждый миг размаха незримого клинка, запомнила хруст, с которым лезвие вспарывало плоть отагири; запомнила запах его ядовитой крови, запомнила торжество ликующего меча, торжество, очень схожее с тем, что испытала, когда самолично терзала и мучила обливающегося слезами Трошу, до последнего умолявшего свою былую любовь Агату «не делать этого», просившего «ну убей уж меня тогда быстро!», а потом, напоследок, когда кровь уже струилась ему по паху и бёдрам, внезапно выпрямившегося, насколько это позволяли путы, и плюнувшего ей в лицо.
– Госпожа? – Кен-Сатар тотчас заподозрил неладное. Сеамни даже не успела отозваться.
Будет длиться битва шесть дней и шесть ночей; на седьмое утро стяги собравшихся против Него падут и последний из обративших против Него сталь станет прахом, возведёт Он свой сверкающий Престол в Аркине, Святом городе, где и воссядет, судя каждого и воздавая по делам и мыслям его.
– Поняла. – Сежес открыто и прямо взглянула в лицо правителю Мельина. – Но что я могу сделать, мой Император? Магия крови даёт нам хоть какие-то шансы. Наши заклятья могут убивать козлоногих, надо лишь собрать достаточно силы. Силу могут дать жертвы. Да, человеческие жертвы. Можно… – она лихорадочно соображала, – можно предложить богатые выкупы семьям. Можно… выкликнуть добровольцев.