— Я подумал, что нужно сказать об этом, — так же невинно ответил дорожный мастер.
Однажды вечером, когда на улице бушевала пурга, она пришла домой и увидела огромный букет тропических цветов, стоящий в гостиной напротив черного стекла окна, в которое неистово бились снежные хлопья. Букет состоял из гавайского имбиря высотой в три фута; большие цветки походили на шишки, сложенные из лепестков — чувственных, как нежная кожа, и алых, как кровь.
— Райена нет, Дэгни. На прошлой неделе он уволился. Они не замечали Таггарта, будто он был мебелью. Дэгни даже не выставила его из кабинета. Как паралитик, неуверенный, что мускулы подчинятся ему, он собрался с силами и выскользнул сам. Он знал, что прежде всего зайдет к себе и уничтожит прошение об отставке.
Доктор Роберт Стадлер расхаживал по кабинету, пытаясь избавиться от ощущения холода.
— И ты называешь это порочным потворством своим прихотям?
— Самое невероятное во всем этом то, что я вам верю. Лампа на полу осветила ломаными лучами лицо Франциско, когда он подался вперед; лицо его сияло невинным весельем.