— Я не виню вас, — сказала она, задумчиво, почти с завистью глядя на него. — Кроме того, вы выполнили условия нашего договора. Вы открыли мне тайну двигателя.
— Если не понимаешь сама, как я тебе растолкую?
До этого они не замечали, что за каждым столом чувствуется присутствие невидимого гостя, что о чем бы ни заходила речь, разговор непременно сводился к одной теме. Посетители сидели не то что в униженных, покорных позах, но так, будто зал был для них слишком велик и они в нем и затерялись, и оказались выставленными напоказ, у всех на виду в этом помещении из стекла, голубого бархата, алюминия и приглушенного света. Они выглядели так, будто попали сюда ценой бесчисленных уверток, сделок с совестью, ценой постоянного притворства, натужной веры в то, что живут жизнью цивилизованных людей. И вдруг над их головами раздался страшный взрыв, и мир их раскололся и открылся, и они уже не могли не видеть.
— Я мог бы изложить ее вам за четверть часа, — сказал он в ответ на ее страстное, хотя и невысказанное желание, — но на земле нет силы, которая заставила бы меня раскрыть этот секрет. Если вам понятно это, вы поймете все, что вас озадачивает, оставляет в недоумении.
— Ах, оставь церемонии! Мне понадобилось повидать тебя, и срочно, вот и все.
— Джон сконструирует новые локомотивы, — говорил Реардэн, — а Дэгни займется прокладкой первой железной дороги между Нью-Йорком и Филадельфией. Она…