— Давай! — закричал Таггарт. — Чего ты ждешь? Разве ток не должен быть сильнее? Он ведь еще ни разу не вскрикнул!
Беспомощно, как ветка на ветру, раскачиваясь в чаще нравственного произвола, вы не осмеливаетесь ни полностью отдаться злу, ни жить полной жизнью. Когда вы поступаете честно, вы ощущаете себя доверчивым идиотом; когда обманываете, вас мучит страх и раскаяние, и ваши страдания растут от сознания, что вы обречены на постоянное страдание. Вам жаль людей, которыми вы восхищаетесь, вы уверены, что они обречены. Вы завидуете людям, которых ненавидите, и полагаете, что они хозяева жизни. Вы беспомощны перед подлецами; вы верите, что зло победит, поскольку мораль бессильна, — она ведь непрактична.
— Тебе следовало бы посочувствовать мне, но от тебя не дождешься. Тебе не понять моих переживаний.
И это верно: нет ничего эгоистичнее независимого ума, не признающего над собой никакой власти и считающего свое суждение об истине превыше любых ценностей.
— Скажи, Хэнк, что еще наши бандиты хотят у тебя урвать?
Она смотрела на него, слегка встревожась, но в общем равнодушно.