Потом Один ушел, и я остался наедине с Марлоном Брандо — то есть, Афиной.
— Это почти правда. — Спокойно согласился он. — Больше того: я — единственный НАСТОЯЩИЙ слушатель. Всякий скальд слагает слова в строчки лишь для того, чтобы доставить мне радость, даже те, кто не подозревает о моем существовании — и горе тому, чьи труды не достигли моего слуха! В его стихах не будет силы: как бы мастерски не сплетал он слова, без моей помощи они не найдут путь ни к одному из сердец…
Кроме того, я чувствовал, что за напускной бравадой Гекаты нет настоящей враждебности. Оставалось только понять, зачем мы ей понадобились…
— Когда я решился позвать их на помощь, я сделал это только ради тебя — не ради дела. Я был почти уверен, что мы тебя потеряли — в любом случае!
Лично я погибаю от любопытства: кто они такие, откуда взялись, почему не в моем войске? Продвинутые, видать, ребята, если их с нами нет!
— Таких мест немало. — Подтвердил Джинн. — Но почему ты хочешь остаться в полном одиночестве? Это опасно, Владыка.