— И как вы можете быть настолько уверены в своей правоте? — воскликнул Джеймс Таггарт; голос его прозвучал негромко, но в нем чувствовалась напряженность крика. — Как вы можете в такое ужасное время позволять себе следовать своим идеям, рискуя гибелью всего мира?
— Послушай, малыш, — ровным голосом проговорил Реардэн. — Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.
— Тони… Так я перестал быть для вас величиной относительной?
— Да, конечно, — мечтательно произнес он. — Смешно, но разница налицо. То же самое происходит и в нашей фирме: можно было общаться с Клемом Уэзерби, культурный человек, а Каффи Мейгс — тут иное дело… — Он резко оборвал себя.
Реардэн не договорил; он оглядел три лица перед собой, и внезапная улыбка завершила фразу. Это была улыбка усталости, жалости и невероятного отвращения. Он видел перед собой крайнее противоречие, гротескный абсурд в финале игры гонителей: люди из Вашингтона надеялись удержать его, выставив этих троих в роли заложников.
— Отойдите от панели! Уходите отсюда! Здесь все мое! Вы понимаете? Это моя собственность!