— До сих пор мне удавалось думать, что эти печальные перемены происходят с другими — с кем угодно, только не со мной! — Неохотно призналась Афина. — Да, ты прав, все мы теряем силу, и я в том числе. Ненавижу тебя, Один. Ну почему ты не родился дураком, который мог бы просто сказать мне: «не знаю»?!
Собственный голос порядком меня удивил: он был хриплым и каким-то безжизненным.
— Что вы так на меня уставились, ребята? Может быть, у меня не правильно повязан галстук? Или ширинка расстегнута? — Эти нелепые предположения стали последней каплей — я расхохотался весело и неудержимо, с удивившей меня самого яростью — жуткая безвкусица, так смеются законченные злодеи в голивудских фильмах, а не нормальные живые люди вроде старого доброго Макса!
Через час я честно выполнил свое обещание: представил Олимпийцам свою великолепную четверку. Все было очень чинно, просто заглядение!
— Не придирайся к словам, Один. — Устало попросила она.
Надо отдать ему должное: он остыл удивительно быстро!