— Доброй ночи, господа боги! Грустим понемножку — так, что ли? — Пока я пытался убедить Афину, что мои руны всегда говорят правду, обещанный гость уже явился и теперь стоял на пороге, скрестив руки на груди, и криво улыбался одной половиной рта. Другая половина его лица оставалась неподвижной. Я сразу увидел, как он переменился — куда подевался тот несмышленый мальчишка, которого нам пришлось вызволять из цепких рук Охотников?! Теперь перед нами был кто-то совсем иной, бесконечно могущественный и безмерно равнодушный к собственному могуществу — и даже моей мудрости не хватало, чтобы понять, что сулят нам такие перемены.