— То-то же, — подытожил Сергеев, понимая, что повторять цифру незачем — приятель и так хорошо ее расслышал. И продолжил говорить, сдерживая радостное возбуждение.
Это сразу заставляло задуматься — бывший помощник полицмейстера, а сейчас начальник Шмайсера по разведке, контрразведке и прочим «грязным» делам был расчетлив и к «пустышкам» совершенно равнодушен. Даже в отступлении, где бы ижевцы не проходили, он занимался вербовкой агентуры, оставляя ее на будущее.
— Я рад, что не ошибся в вас, — Вологодский облегченно вздохнул и взял в руки листки «сычей».
Но и пряник был большим и вкусным — путейцам полагались все льготы, как военным, с оплаты квартир до выдачи семьям пайка. И главное — золото. Презренный металл не экономили, жалованье выплачивалось по довоенным меркам. Но может быть, играло свою роль и воцарение Михаила с независимостью Сибири, или усталость от «революционных завоеваний», или победоносное наступление белых после панического отхода. Или решимость войск применить оружие — кто знает?
Келлер остановился, прикрыв веки, беззвучно пошевелил губами, будто смакуя услышанный от Арчегова термин. В такт мыслям покачал головой.
Известие о том, что их армия реорганизуется в корпус, командовать которым назначен сам Владимир Оскарович, было встречено тоже с ликованием, но не таким бурным. Стало ясно одно — отступление закончено, и как только подойдут войска из Иркутска, красных погонят обратно, до Омска, а то и до Уральских гор. Впрочем, это была мечта, и только мечта, а сам Мейбом, как и большинство офицеров, на такой фарт даже не надеялся. Загнать бы красное воинство за Щегловскую тайгу да запереть проходы — вот тогда можно будет взять передышку, привести армию в порядок, дать ей отдых.