— За царя Михаила и советскую власть! — дерзко отозвался молодой парень в изодранном полушубке, отчаянно сверкнув правым глазом. А вот левый затек фиолетовым синяком, а на лбу осталась кровавая полоса — кто-то из гусар рубанул пленного клинком плашмя.
Смирнов оторопел и с некоторым испугом посмотрел на Колчака. Тот поймал взгляд друга и рассмеялся.
— Дядька Аким! Трофим Платонович! Нас не беспокоить час. В вагон никого не пускать! И Ванятку занять, как придет!
— «Заслуги» содран целиком со святого Владимира, даже девиз на звезде точь-в-точь. Крест тоже красный, только в центре двуглавый орел. А вот орденская лента алая, Александровская. «Мужество» сделано ополченческим крестом на колодке, лента Анненская, только цвет темно-красный.
Бывший верховный правитель осекся и надолго задумался — его широкий лоб прорезали ленточки морщин. Смирнов не перебивал — молча курил, глядя на горящую свечу в подсвечнике.
— Ты дал мне слово! — Глаза царя жгли угольями, и Ермаков вздохнул, решив положиться на судьбу.