— Нет, государь. Он мне передал ваше письмо, и я немедленно уехал, попросив, этот грех на мне, у кайзера проезда в Швейцарию. А оттуда, через Америку во Владивосток Там и получил ваше второе письмо и деньги.
— Тогда надо крепко потрясти этого полковника за волосатую грудь, да поспрошать, за большевиков он али за коммунистов, — съерничал Шмайсер, но глаза немца не смеялись, а стали колючими.
— А я свечу держать буду, жена простит, — быстро проговорил Ермаков, — дело-то государственной важности.
Вышедшие из подполья большевики с наиболее упертыми «красными», с упрямством, достойным лучшего применения, твердили о самозванце, и с самоотверженностью Сизифа строили укрепленные позиции на западных рубежах, вытягивая тяжелую артиллерию. Вот только ряды желающих повоевать за них таяли словно брошенный на горячую печку лед.
— «Сальмсоны», — с придыханием вымолвил Сергеев. — Движок «звездой», в 265 «лошадей». Говорят, очень надежный!
— Но ведь Миллер на Колу смог эвакуироваться и даже там укрепился. А сейчас мы отступаем в более нормальной ситуации, чем было. По крайней мере, наша дивизия. Так что…