— Ты не понял, любый. Вспомни, как ты говорил Петру Васильевичу. — Нина чуть приподнялась и заговорила, довольно точно пародируя его голос: неужели он такой скрипучий и жесткий?
— Ну что может знать молодой кавалерийский ротмистр о питании операции, о нормах снабжения корпусов и дивизий боеприпасами, снаряжением и продовольствием?! — в сердцах воскликнул Лохвицкий.
Телеграмма вызывала больше вопросов, чем давала ответов, но одно из нее Бычков понял твердо — Канск нужно удержать любой ценой, иначе дорога на Енисей будет закрыта.
Только за вагонными стенками стояла совсем иная жизнь, в которой детским мечтаниям не оставалось места. Черемховская станция была буквально забита воинскими эшелонами, состоящими из теплушек и платформ. Рядом грозно высились корпуса бронепоездов, угрожающе топорщивших орудийные стволы в цилиндрических башнях, с накрашенными поверх бело-зелеными нашлепками новоявленного Сибирского государства.
— Мы сейчас на карачках, большой кровью, выползаем из этого кошмара, Мики, — неожиданно взорвался Фомин. — Нам нужна преемственность власти. Наследник нужен! Это твой долг! Ты понял?!
— Что?! Что ты сказала?! Сколько ему лет?! — Адмирал чувствовал, как в груди растет напряжение, и если бы Анна Васильевна промедлила с ответом, то сердце выскочило бы из груди, настолько оно сильно забилось.