Тварь зажмурилась и с размаху чирканула щекой по полу, стирая кровавую сыпь.
Эдик тоже не кричал и даже не сипел. Он, суча ногами и правой рукой – левая у него была задрана, как выломанная ветка, – валился через спинку скамьи. А Марат-абый, сгорбивший блестящую спину, возился у него на груди, не вынимая головы из милицейской подмышки.
– На месте стоим! – громко велел сержант. – Всех касается. Ну вот ты куда такой чумазый влез? Тут же общественное место, сюда таким нельзя.
– Кто? – всполошилась мама и что-то быстро сказала в сторону.
Не было здесь свиней, к счастью. И воровки не было. И комнаток не было, в которых можно скрыться. Если рыжая, конечно, под навозную солому в одном из загончиков не закопалась. Но что-то я дико сомневался в такой возможности. Как и в том, что телефон из такой кучи мне как-нибудь пригодится.
– Кому – вам? Я тут одна, ты пьяный или чертей видишь?