Я испугался, что бабка мысли читает, но сообразил, что сам, видимо, разболтать успел.
Я набрал воздуха пересохшим ртом, через силу отвел локти, которыми упирался в края раскопанной чаши, и осторожно, но и не медля, ушел головой в землю.
Совсем позорно: твари только цепочка капель с костяшек в лицо прилетела.
Башка твари должна была переломать мне руки в щепки и с чавканьем дойти до хребта. Но она застыла, даже не коснувшись моих ладоней. Я услышал кончиками пальцев, какие холодные и одинаково скользкие у твари кожа и волосы, и с трудом удержался, чтобы не отдернуть руки.
Кот пронзительно смотрел то на меня, то на печку, но в комнату не запрыгивал. Кокетка, извинений, что ли, ждет, или особого приглашения. Глаза у него полыхали сильнее обычного, и не обычным многогранником, а широкой улыбкой. Кино про Алису. Нет, что-то другое. Сейчас вспомню, решил я, бездумно поднимая руку. Сейчас обязательно вспомню. Я поманил кота ладонью, улыбка зажглась шире глаз, я вспомнил – и убыр снарядом улетел к печке.
Ну и Дильку, конечно. Как-то быстро я согласился ее бросить.