Успел прыщавый милиционер – он, перегнувшись через Тимура, хлестнул тварь дубинкой по морде. С морды брызнуло на окна, я выдохнул, но сообразил, что это Эдика кровь.
Тем самым, который я, видимо, выхватил и метнул в плащ. Со всей дури. Оттого рука и болит.
Дерн передо мной зашевелился. Я дернулся, потому что как раз косился на щель в могиле. Но там было спокойно. Это клочки изорванного мной корневого и травяного войлока будто дышали. Толчками. И старые травинки на одном из стыков, кажется, приподнимались и тянулись вверх. В сумраке плохо было видно.
– Что случилось, а? У тебя болит что-то? Или соску…
– О, как это – воссоединение семьи! – воскликнул пухлый.
– Да встретят нас, встретят, спасибо, – сказал я, с досадой открывая глаза.