– Не могу, – сказал папа с точно той же интонацией. – Болит.
Нож не пригодился. Во двор навстречу нам никто не выскочил, а дверь в барак так и дожидалась приоткрытой. Я под дикий скрип раскрыл ее пошире, мы с Дилькой переступили через порог и остановились.
Она ничего не увидела, не услышала и не поняла, значит.
Потерпим. Чуть больше часа осталось. Ерунда.
– Почему? – спросил папа, сделав лицо совсем уж глупым.
Никто не отозвался, и я полез наверх, к трубе, чтобы перелезть, спрыгнуть и устроить дуре открытый урок. Совершенно забыв про Дильку. Про свиней, поди, не забыл, раз спрыгивать не стал. Но и Дилька о себе напомнила: дернула за штанину и тихо окликнула.