Молодой медведь потому, что ему три года было, когда на рогатины налетел. И старый медведь – потому, что взяли его очень давно, так что кость смахивала на окаменевшее изветренное дерево, серое и расслоенное на волокна.
– Ух ты! – сказал я, отступив, но понял, что удивляться и размышлять некогда.
– Да не, я поэтому и удивился даже, – не очень убедительно возразил я.
– Ага, – сказал дядька. – Что ж она вас так надолго оставила?
Я хотел сказать: «Сама возьми», но решил не обострять, наклонился, вынул упаковку и сунул Дильке в руки.
Эдик вздрогнул, неловко обхватил левой рукой кобуру и оглянулся, пытаясь при этом не терять из виду Марат-абыя.