– Пить пить, – сказал я привычно: «пить» самая хорошая пара и для «курить», и для «есть».
Вздрогнул, остановился, медленно развернулся.
Что-то с посудой было связано – не должна она была так чистенько полыхать, да еще в таких количествах, подумал я почему-то, но почему, сообразить не смог. Посуда была не пустой – вареная и жареная картошка там лоснилась, блестели мелкие огурчики и еще какие-то яркие ломти. Я их опознать не мог, зато желудок смог. Он распахнулся и беззвучно завопил.
Договорились считать, что можно, не скисает и распространяется. А то неинтересно.
Леха согнул правую руку, сунул ее в бутон шарфа, выдернул золотой крестик на цепочке и протянул его мне, так же глядя вниз.
– Сто раз, я давно встала, – с гордостью сообщила Дилька.