…так трудно произнести эти слова. Так трудно в них поверить. Однако уж если поверишь, то потом это не покинет тебя ни за что и никогда.
Анэто пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы отвести взгляд, не пялиться до неприличия, словно одолеваемый весенним зовом мальчишка. Именно глазами Миройя и отличалась от многочисленных эльфиек, коих доводилось встречать милорду ректору. В них словно навсегда застыл лёд боли – и небывалой, непонятной простым смертным потери. Что-то она навсегда оставила там, в загадочном Салладоре, эта лесная девушка завораживающей, уводящей за грань мира красоты.
– Вот поэтому-то поединки у нас и редки, – спокойно заметил капитан. – Отказавшийся выйти в круг становится изгоем. Ему не найдётся места ни под одной крышей, ни на одном драккаре. Ты, кирия, гость – на тебя это не распространяется.
Анэто оказался заложником неведомого волшебства; пошевелись он – и погибнут тысячи невинных, да что там тысячи! Десятки тысяч, может, даже сотни – весь. Эгест меж Нарном и Вечным лесом обратится в огненное море.
Чёрная магия не отличалась обилием внешне эффектных боевых заклинаний. Молнии и огненные шары, ледяные тараны или земляные смерчи оставались прерогативой стихийных чародеев.
– Сколько можно тебе говорить, что ко мне не следует так обращаться? – вздохнул Хедин. – С нами всё будет в порядке. Естественный ток магии восстановлен. Уже сейчас реки и моря возвращаются в свои ложа. Ещё чуть-чуть – и оживут леса. Птицы, звери…