Кочевники, люди непосредственные, смеялись открыто, тыкая пальцем, пока из одного из шатров не вышел Коллайн.
Море, Господи, как же я люблю море, его вечную красоту и его вечную изменчивость. Море может ласково плескаться у самых ног, а может разгневаться и биться о прибрежные скалы громадными валами. Или кружить бедные кораблики, оборвав на них все, что можно оборвать и забрать их, в конце концов, в свою пучину. Но как же сладко пахнет берег, когда т не был на нем уже несколько месяцев. И вот, еще не видишь его, он еще за горизонтом, но уже чувствуешь его запах.
Снова помолчали. Мне было забавно понаблюдать за выражением лица Коллайна, ведь он заготовил целую тираду и на тебе, хоть и вежливо, но заткнули. Но мне действительно неинтересно разговаривать на эту тему, этого добра и дома хватало с лихвой. Я вздрогнул, вспомнив одухотворенные лица власть предержащих, вещавших электорату как все будет хорошо и уже совсем скоро. Нет, только не это.
— Яна, но ты же не собираешься привлечь для своей мести какого-нибудь красивого мужчину? -
Так же молча, движением головы, я ответил — нет.
Охотник, мать твою, мы уже все жданки съели, а он охотой развлекается.