– И ты решил проверить, набросившись в одиночку на всю крепость?
Везде следы огня, но дуб оказался в самом деле мореный, такой невозможно поджечь, и сволочи в бессильной злобе рубили все, что могли, гадили и пакостили, тоже как могли и где могли. И все же большинство скамей осталось там, где строители их поставили, стены хоть изрублены топорами, однако выше человеческого роста и до самого свода уцелели картины с летающими толстыми бабами, могучим дядей, которого я назвал бы Зевсом или Юпитером, но никак не Саваофом, с толстыми младенцами… без луков, но с неизменными покрывалами, которыми раньше закрывали бесстыжих афродит и диан, а теперь покрывают целомудренную Матерь Божью.
Меч в моей руке блеснул красиво и остро. Щит в руке рыцаря содрогнулся, со звоном лопнула металлическая окантовка, а на толстой доске пролегла канавка. Я захохотал и начал рубить быстро и нещадно, как если бы на вечеринке попросили меня нашинковать капусту.
– Сэр Ричард, меня Сигизмунд совсем достал!
Из темноты, где обрывался освещенный круг, смотрели два глаза. Огромные, как автомобильные фары, только желтые и не такие яркие. И почти на таком же расстоянии один от другого. Лунный свет пробивался сквозь тучи слабо, создавалось впечатление огромной, как танковая башня, головы с плитами и выступами. Внизу на миг распахнулось багровое жерло, я содрогнулся при виде двух рядов жутких зубов, за ними виден сужающийся пурпурный туннель, со всех сторон обсаженный слизью и припухлостями.
Я выбежал во двор. Дверь здания распахнулась, вышел Беольдр. Лицо его было хмурым и подозрительным.