Отложил, взял другой манускрипт, полистал. Взял третий. Наугад достал снизу еще один, с самой нижней полки, а потом еще с верхней. Увы, никаких страшных тайн, заклятий или чудес: все те же свадьбы, рождения, крещения, ранние весны, жестокие зимы, подозрение в адрес одного прихожанина в колдовстве, рождение тройни в семье уважаемого торговца скотом…
– Эх, какие жирные… Асмер, у тебя ж стрела уже на луке!
Лицо его налилось краской гнева. Кулаки стиснулись, в запавших глазах на миг вспыхнул мстительный огонь, но Корд взял себя в руки, кивнул своим, и они пошли за ним, как послушные гуси.
Инквизитор помолчал, пальцы снова ласково погладили книгу, будто она что-то нашептывает или просто ластится, как верный и любящий пес.
За моей спиной послышались всхлипывания. Сигизмунд смотрел неотрывно на Арнольда, Хегерта, женщину, губы его тряслись, будто по ним били пальцем. По бледным щекам проползли блестящие дорожки. Он ревел чистыми детскими слезами, они срывались с подбородка и капали на грудь.