– У меня нет свободных войск, – ответил Шарлегайл усталым голосом. – У меня вообще нет свободных людей. Даже охрану замка нести некому – все на защите стен…
– Ваше Величество, – наконец проронил он, – стоит ли обращать внимание?.. Поговорят и забудут…
– Вот видите, как он вас оскорбляет? Все еще не считает вас человеком! А вот я вас уважаю. И считаю, что к вам надо относиться, как вы и хотели, на равных… Хотите, дорежу, как сейчас вон добивают вашего… словом, вашего?
Или все-таки в этом рыцарском обществе нашлось нечто, что настолько задело меня, насквозь прагматичного, технизированного реалиста, уже все повидавшего, испытавшего и разочарованного, несмотря на свои двадцать пять лет?
– Они есть. Но вот в человеческих ли силах извлечь… Я так и сказал этим мужественным людям, что спрашивали меня в последний день, когда я еще был во дворце. Вы знаете о них?
Он вздохнул, но покорно начал готовить снадобье, высыпал в горячую воду, а я наклонился и начал вдыхать, как наркоман или якутский шаман. Долго плавали серые пятна, иногда высвечивались краешки и фрагменты картинок, я успевал увидеть либо замки дивной красоты, либо вид на равнину с высоты птичьего полета, затем проступила стена с угрюмыми гобеленами, изображение раздвинулось до краев котелка, а я, напротив, опустил голову ниже, чтобы охватить взором как можно больше.