Среди степи маячило исполинское дерево, мы пустили коней в его сторону. Сигизмунд первым углядел блеснувший в траве ручеек, радостно заорал.
– Он слишком чист, – выговорил инквизитор с трудом. – Он чересчур чист!.. Я просто боюсь, что любое пятнышко грязи его погубит. А там, куда ты отправляешься, грязи будет немало.
Я осторожно приоткрыл дверь. Стойла начинаются дальше, а от ворот и метров на пять во все стороны свалены кипы свежайшего сена. Молоденькая девушка лежала на сене, готовясь заснуть, уютно устроилась, а при моем вторжении испуганно приподняла голову. Наши взгляды встретились. Ее щеки начал заливать румянец, она испуганно поправила платье, натягивая его на пятки, снова посмотрела на меня испуганно, румянец разлился на все лицо, покраснел даже лоб, запылали уши, стала розовой шея…
– Пока да, – ответил он кротко. – Пока. Но даже сейчас… не совсем.
Сигизмунд бросил в мою сторону изумленный взгляд, и мы понеслись по темной стороне холма, стараясь оставить Шургенза позади. Над вершиной холма вспыхнул короткий огонь, запахло горелым.
– Барон, – напомнил он с усилием, – с сюзереном так не разговаривают. Это уже нарушение… и считается изменой. А измена, если для вас это новость, карается смертью.