– Почему-то мне кажется, – сказал он медленно, – что тебе не то что убивать, даже драться очень не хочется.
Лунный свет показался слишком ярким, соперничал со светильниками в помещениях и факелом в стене на выходе. Кстати, странный факел. Пламя ровное, мощное, другой за это время уже давно бы выгорел…
– У нас двоякое положение, – сказал Эрланг. – С одной стороны, Тьма к нам относится терпимее, чем ваши церковники. Им все равно, с кем иметь дело. Мы за это их, конечно, презираем, но зато они не стремятся истребить нас только за то, что мы – эльфы. У вас иначе: если мы не поклонимся вашему Христу, то нас истребят…
Конт Астральм что-то проворчал. Контесса ослепляюще улыбнулась мне, костер сразу померк, я видел только блеск ее глаз и зубов.
Он злобно смеялся, глаза блистали триумфом, словно это я его самого когда-то сбил оглоблей с коня на глазах его людей и теперь он живет, всеми осмеиваемый, презираемый, а ведь какой мужчина не стремится к уважению в чужих глазах?
Сперва я увидел возникшую трещину, тяжелый грохот донесся следом. Откололся не сам карниз, трещина прошла выше, и теперь на замок медленно падал, с каждым мгновением набирая ускорение, огромный кусок скалы размером едва ли не с сам замок.