Сделал шаг дальше, ступня нащупала мягкое, со дна поднялась коричневая муть. Когда вошел в речушку до колен, вода из прохладной стала странно теплой, как обычно бывает в неглубоком и хорошо прогреваемом солнцем болоте, хотя, как мне чудится, на глубине должно бы все наоборот…
Она подняла на него взгляд. По бесподобным губам промелькнула легкая улыбка.
Я сжал ладонями виски. В черепе мысли метались и сталкивались с силой и грохотом разбивающихся танков, а потом начали рваться снарядные ящики.
Вдруг Гугол замер на полуслове. Глаза его стеклянно смотрели через мое плечо. Я быстро повернулся. В нашу сторону неторопливо шел великан. Ростом выше меня на две головы, а весит наверняка не меньше, чем двое могучих рыцарей в полных доспехах. Грудь, как сорокаведерная бочка, валуны плеч своей тяжестью пригибают к земле, а массивный выступающий вперед живот кажется не животом, а отполированной ветрами и морозами скалой.
Зато мы видели, как поспешно отстраиваются на пепелищах села, на глазах превращаются в города. Крестьянство, разом освобожденное от гнета баронов, от всех пошлин и податей, спешно обустраивалось, пахало, сеяло, собирало урожай, растило детей, копило денежки в ожидании обязательных поборов и налогов той власти, которая обязательно придет и скажет: плати за то, что оставляю тебе жизнь. Потому эта новая таинственная власть и истребила старую королевскую власть, чтобы самой припасть к кормушке…
Гаальц сам принес из другой комнаты поднос с кувшином и двумя небольшими изящными кубками из серебра. Поклонился, опустил на стол.