– Очень давно, – ответил я. И добавил заискивающе: – В моих краях считают, что Бог живет в самом человеке. А церковь должна быть из ребер, а не из бревен или камня.
– Перед Богом все равны, – напомнил Беольдр строго. – Король, император, последний нищий – все получат за одинаковый грех одинаково. За хвост – и об стенку! А потом в котел с кипящей смолой.
Я кивнул, это понятно. Герой всегда всем должен: стране, отечеству, друзьям, своему депутату, не должен ничего только нищий.
– Дорогая, – ответил он виноватым голосом, – что делать, у меня силы иссякают с каждым годом. Ты вдвое моложе меня, ты останешься одна с малыми детьми… мое сердце за вас обливается кровью.
Я заставил онемевшие колени ткнуть коня в бока.
Арнольд сделал больше, чем я ожидал: поднялся, сел в этом величественном гробу. Глаза его все еще не оставляли моего лица. Я старался делать вид, что каждый день общаюсь с людьми в гробах, но Арнольд понял правильно, я отступил, когда он с достаточной легкостью вылез, постоял, приходя в себя или справляясь с головокружением.