Ланселот пятился, его сверкающий меч едва успевал парировать удары, что сыпались с разных сторон. Мертц наступал, наступал, наступал, Ланселот уже прижат спиной к толпе, где стою я…
– А хочешь посмотреть на эти легендарные доспехи?
– Знаешь, в любом договоре пишут, чем заплачено и какая услуга должна быть за эту плату. Понимаешь?
Он умолк, обессиленный, Шартреза осторожно сняла меч с моего плеча, где лезвие оказалось чересчур близко к моей яремной вене. Я поднялся с колен. Бернард взял с подноса пояс, но Сигизмунд первым бросился ко мне со шпорами в руках, упал на колени и быстро прикрепил их к моим сапогам.
Костер в гнилом воздухе угас раньше, чем я собрался загасить. В полутьме встащил себя, как на гору, на спину этого проклятого коня, они только в кино подгибают колени перед раненым всадником… или это верблюды подгибают, но неважно, пусть хоть слоны, теперь никому не верю. Беольдр двинулся, казалось, в самую тьму. Мой конь качнулся и пошел следом.
– В парк нашего короля свободно ходит народ за хворостом. Собирает сено, целебные травы, березовый сок, мед… Царь в нем охотится… охотился на оленей, кабанов. Естественно, что народ считает такой парк маленьким и хотел бы, чтобы он стал еще больше. А парк вашего короля… Я был однажды в Алемандрии, и сейчас мурашки бегут по коже, когда вспомню, как оказался вблизи того парка. Меня чуть не затравили собаками! В ваш парк запрещено входить не только простолюдинам, но даже знатным людям без позволения короля. Понятно, что все хотели бы это опасное место сократить… Потому ваш парк называют… большим. Чересчур большим.