— Он размышляет, — сказал я. — Трудный вопрос.
— Да не такой уж срочный… — запротестовал Горбовский.
— Однако… — с растерянным видом начал Вандерхузе.
Комов молчал. Что-то он там делал на пульте. Я не хотел на него смотреть. Я включил автомат и стал демонстративно глядеть в другую сторону.
Вандерхузе уже сидел там, обложенный своими бумажками, и, скорбно склонив голову, переписывал начисто очередную страницу заключения. Шифрующая машинка бойко стрекотала под его пальцами.
— Нет, — сказала она, снова выпрямляясь. — Этого я не понимаю.