Из живой сосны деловой древесиной, достойной перевозки, считают не более 60 % массы. Верхушка, ветки, сучья, хвоя и пень бросаются на месте. Зачем нам такому расточительству подражать? Тросовым же подъемником стволы тягаем. Целиком и без разделки. Слава нашим такелажникам! Пользуйтесь… Таки нет! Пока у меня руки не дошли — пытались пустить реальное добро дымом по ветру. Почти преуспели. Но, слава всевышнему или дьяволу (на самом деле, тем, кто купил японские бензопилы), что хилые буржуйские моторчики, на нашем скипидаре-самогоне мигом гикнулись. А ещё, огромное мерси Кротову (подрывнику), что сразу наладил заготовку древесины взрывным способом. Рубить и корчевать стало легко, а разделывать вручную — почти невозможно. Начали тягать "прямо, как есть". Для разделки на месте. В довесок к 60–80 % веса древесины, который в процессе распиловки и обработки тоже идет в отходы. Именно столько деловой древесины (бревен) превращается "по ходу разделки" в опилки, горбыли и обрезки. Мы-то ещё строим… и мебель делаем. Типа, бережно расходуем ресурс. А в производстве музыкальных инструментов, к примеру, на пользу употребляют менее 2 % объема бревен. На дрова обычно идет самая ценная, сухая и плотная, часть дерева. Почему? Легкую и рассыпчатую древесную рухлядь, руками, таскать и в топку совать — неудобно. Горит она плохо, кидать-таскать-грузить — запаришься, зато труха легко намокает и вообще плохо хранится.