— Гуй, а гуй? — голос стал откровенно угрожающим. — Скажи дяде, что ты шутканул. Сейчас скажи. И попроси у дяди прощения за шутки. А то ведь ты отсюда не выйдешь. Как тебя там? Фридрих? Федя, по-нашему. Так вот, Федя, ты ведь отсюда не выйдешь, нет, не выйдешь. Мы тебя вот тут прямо и хинчанём под четыре доски.
— Прошу меня извинить, Мюрат Александрович, но мы с господином Власовым едем в «Норд», — пошёл ва-банк старикашка, открывая дверцу своей инвалидной машинки.
И он нарочито медленно, держа пакетик в вытянутой руке, направился к отверстому чемодану с солью. Подойдя вплотную, ротмистр остановился и явно приготовился разжать пальцы.
— Кто? — наконец, позволил себе открыть рот Власов.
— Да вижу я, что ты не шидудзе, в арык сам не мажешь... Но если гую надо поправиться — лады, это тема. Толкнём с тобой, чё те светит ин зис план. Но не здесь. Тут пипло говняное грузится, темы толкать некомфорт. Мне тут светиться хайпато.
По ту сторону многослойного стекла кабины тоже было тихо: там молчал Вельтраум. Мировое Пространство. Его Величество Космос.