— Но я же не наркокурьер! — возмутилась фрау Галле. — И к тому же они мне лазили в... в... — она покраснела. — Это нарушение неприкосновенности личности. Этого я им никогда не прощу, — зло добавила она.
— Господа! — раздалось в зале. Голос принадлежал Гельману. — Солнце русской культуры! Приветствуем!
Даже мелькнувшая у него в голове догадка показалась ему очень удачной шуткой.
Фридрих смотрел на эти знамена, развевавшиеся над Москвой. Почти так же (и тоже парами с русскими) развевались они и осенью сорок третьего. Но тогда одни смотрели на них с восторгом и надеждой, другие — с ненавистью. Сейчас для большинства они были просто элементом праздничного декора...
— Ничего, в следующий раз подзадержимся в нижней точке, — ответил Шук.
— Мы ведь уже убедились, что свобода сама по себе, в отрыве от цели и обстоятельств, лишена смысла и может быть попросту смертельно опасна, — покачал головой Фридрих. — Свобода, как, впрочем, и ее ограничения, имеют смысл лишь в той степени, в какой способствуют или препятствуют достижению цели. Которая, как я уже сказал, задана.