Фридрих проверил в сети информацию аэропортов Москвы и Петербурга — причем не только адресованную пассажирам, но и предназначенную для пилотов. Если прибывает специальный борт с каким-нибудь важным человеком — возможны изменения в графике обычных рейсов и даже полное закрытие воздушной зоны аэропорта на определенный период. Ничего такого, однако, не обнаружилось — хотя, конечно, нет гарантий, что соответствующие объявления не последуют в самый последний момент. Но «самый последний» в данном случае — это все-таки не перед посадкой: нельзя объявить уже подлетающим к цели лайнерам, которых будет не один десяток, что они должны следовать на запасной аэродром. То есть объявить-то в принципе можно, и по инструкции они должны иметь достаточный остаток топлива, чтобы туда добраться — но скандал от срыва десятков рейсов получится изрядный, и хаос в небе тоже (в том числе — и в небе запасного аэродрома, который принимает в это время собственные борты и которому внезапно привалит такое счастье). У атлантистов такое стоило бы политику карьеры. В Райхсрауме это не так, но все же вряд ли кто-то захочет злить народ без крайней необходимости — особенно если готовится некий широкий жест, апеллирующий к тому самому народу. Так что о переносе рейсов все же должны объявить за несколько часов, пока эти рейсы еще не поднялись в воздух. Значит, хотя бы это время еще есть... Прибытие самолета с официальной делегацией во внуковском графике, напротив, было отмечено и ожидалось через три часа, но здесь Фридрих никаких сюрпризов не ждал.