Фрау Порциг улыбнулась, встала из-за стола и отправилась в комнату с роялем.
— Ладно, Лен, — обернулся он к подруге, — раз у вас тут такой... правильный дом... Пока, созвонимся завтра, — и, наградив Фридриха еще одним злым взглядом, устремился вниз по лестнице, быстро перебирая ногами ступеньки. Власов направился вверх и услышал, как за девушкой захлопнулась дверь квартиры на третьем этаже. Некоторое время он постоял, глядя вниз через два пролета и прислушиваясь, но никто не попытался вновь занять «наблюдательный пост».
Теперь — роль ДГБ во всей этой истории. Самый темный момент. Обращался ли туда Вебер незадолго до гибели? А Зайн-Витгенштайн? Известно ли им что-нибудь о книге? О кладе? О Зайне? Чьим планам в этой конторе мог помешать Вебер, в свете новых открывшихся данных?
— Вы предупредили коллег, что моя дичь нужна мне только живой?
— Дмитрий Сергеевич, — ухмыльнулся галерейщик, — милейший человек, очень его люблю. Его можно считать нашим лучшим произведением. Человек-акция, если вы понимаете, о чём я. Но я говорю о руководстве... точнее, о режиссуре этого спектакля. У любого спектакля есть режиссёр. И если вы хотите внести изменения в сценарий пьесы, нужно разговаривать об этом с режиссёром, а не с актёрами. Бессмысленно уговаривать театрального Отелло не убивать Дездемону. Он выслушает вас и продолжит озвучивать свою роль. Но если вы обратитесь к режиссёру с достаточно вескими аргументами, он может вмешаться в текст и сделать финал, скажем, не столь однозначным...
— Ну, знаете ли! Нацисты убили моего дедушку, а вы ссылаетесь на то, что...