Соответственно, и позиция Мюллера, решившего умыть руки, тоже понятна. Но он, Власов, еще поборется. Он, в отличие от этих господ, еще не забыл, что, помимо политических амбиций и личных интересов, есть еще интересы Райха. Каковым успешный теракт с последующей дестабилизацией ситуации в партии накануне референдума, не говоря уже о реализации программы Эберлинга, отнюдь не отвечает.
— Это очень плохо, — сообщил ему Андрей. — Ты даже не представляешь себе, как это плохо. Ты не выбросил флаконы?
Фридрих постарался представить лицо бандита, получившего сапогом по уху.
Перед ним стоял Николай — тот самый, с которым он познакомился накануне поездки.
Пока маленькому Михелю было страшно, он сидел тихо. Но в укрытии ничего интересного не происходило, и он расслабился. В дурную головёнку полезли обычные мыслишки — чем-нибудь заняться, как-нибудь рассеяться, развлечься. Нет, он вроде бы и понимал, что развлекаться сейчас не время и не место, но что-то изнутри не давало ему покоя. Ему нужно было чем-то себя занять. Ну или хотя бы на что-то смотреть.
— Помню, помню. Этого, как его... Клауса... хитлеровца который.