Старуха тем временем закончила с чаем и даже выставила блюдечко с печеньками, каменными даже на вид, и вазочку с каким-то полузасохшим вязким составом, то ли вареньем, то ли конфитюром. Выглядело оно так, будто варили его в прошлом столетии.
— Ошибка в том, — сказал он вслух, — что вы не обосновали необходимости демократии.
Фридрих взял бокал, осторожно принюхался, пригубил.
— И одного из этих людей зовут Зайн, — усмехнулся Фридрих.
Андрей сказал ему что-то по-русски. Продавец внимательно посмотрел на него и едва заметно кивнул.
«ПАЛАНТИР» — прочитал Фридрих на срезе угла, подъезжая к светофору; крупные буквы сияли голубым огнем в сгущающихся московских сумерках. Странное слово, явно не принадлежавшее ни одному из известных ему языков, показалось, тем не менее, знакомым.