— Простите, — решился Власов, — но по вам не скажешь, что вы юде.
Руки дошли до такого состояния, что опустить их — с гантелями — казалось больнее, чем продолжать держать. Но именно это и было целью. Мышцы впечатывали в себя усилие.
С другой стороны, Мюллер уверен, что версия Фрау не верна и убийца Вебера не имеет отношения к книге. На самом деле уверен, а не делает вид. В конце концов, Власов — офицер, и прекрасно понимает, что такое прямой приказ; нет нужды водить его за нос, подбрасывая ложные версии.
— Это просто официальное название приемника-распределителя, — успокоил ее Фридрих. — Оставшееся, наверное, еще с послевоенных времен, когда Россия была наводнена беспризорниками. Ныне, насколько мне известно, основной контингент таких учреждений составляют вовсе не малолетние воры, а обычные мальчишки, сбежавшие из дома из чисто романтических побуждений.
— Я не виноват, — зашипел французик. — Это всё гадёныш...
На кухне (возникшей, как и комната, благодаря перегородке, разделившей некогда единое помещение) царили не меньшие разор и запустение. Нагромождение грязных тарелок в раковине (в верхней паслись тараканы, брызнувшие в разные стороны при приближении людей), обугленная до черноты сковородка, кастрюля на столе, в которой, подобно обомшелому валуну, покоилась густо заросшая плесенью горбушка, холодильник, единственным содержимым коего оказались початая банка тушенки с торчащей из нее вилкой и бутылка пива... Фридрих не преминул проверить на пивной этикетке дату изготовления: начало декабря.