— Не двигаться!!! — Власов вскочил, вскидывая «стечкин».
Мюллер, машинально вскинувший голову на слова Фридриха, тут же вновь опустил ее.
— Ваш друг просил передать вам свои извинения. Он был вынужден уйти... — девушка наморщила маленький лобик, — по срочному делу. Он записку вам оставил, — добавила она, вытаскивая из кармашка декоративного фартучка ресторанную визитку. На маленьком жёлтом прямоугольнике из плотной бумаги с рекламой и телефонами ресторана в углу было нацарапано крошечными буковками: «I weg GGG H» — дальше шла характерная эбернлинговская закорючка. Фридриху понадобилось секунд пять, чтобы сообразить: Хайнц, безбожно сокращая слова и пользуясь аббревиатурами, хотел сообщить ему, что он уходит, имея на то серьёзную причину. Причину, обозначаемую тройным G. То есть крайне важную и строго секретную.
— Нет, — произнес Хайнц. — Старик ничего не знает.
— Я собираю деньги. Завтра ты получишь свои сто тысяч.
Прошелестела накрахмаленным фартуком Маша, и перед Власовым оказался стакан с узваром. Судя по запаху, это было что-то вроде компота.