— Не торгуете, значит, — приговаривал он при этом, — солью, значит, торгуете, натрий хлором... Дороговато она у вас, правда, стоит... Сознавайся, козел, пока вторую не прострелил!
— Честно говоря, мы пока не знаем, имеет ли наша проблема отношение к геологии, — продолжил Власов. — Видите ли, я расследую одно дело. Оно очень запутанное и имеет большое значение для безопасности Райха. Ваша помощь могла бы иметь неоценимое...
На чем он остановился, когда его отвекло письмо от Мюллера? Какая-то была важная мысль... Вебер... Вебер и эстетика... лобовое решение...
— Вы хотя бы отдаёте себе отчёт в том, что ваш ребёнок нездоров? — резко спросил он. — Сначала я думал, что его поведение — результат вашего воспитания. Точнее, отсутствия такового. Но, похоже, дело не только в этом. Гипердинамический синдром, дефицит внимания, импульсивность, склонность к асоциальному поведению... Что у него с учёбой, кстати?
Скорость перевалила за триста и продолжала быстро расти. Шук все круче задирал нос, наваливалась перегрузка. «Норд» продолжал снижаться, но шкала вариометра все быстрее крутилась вверх. В черном небе над горизонтом начала проступать синева, но космонавты не успели порадоваться ей: вариометр перескочил через ноль, и с сорокакилометровой высоты космоплан начал вновь уходить в Вельтраум.
— Это не наши! — торопливо отозвался ротмистр, и следом по первому каналу донеслось: «Никому не двигаться!» — и сразу же еще хлопки, чей-то стон, чья-то матерная брань (что характерно, на чистом русском), какая-то возня...