Райхспрезидент Вальтер Шук улыбнулся. Он чувствовал себя хорошо. Тяжесть никуда не ушла, но теперь это была тяжесть сознательно принятого решения. Тяжесть взятой на себя ответственности.
Выходя из машины, он оставил печку включенной и теперь с удовольствием нырнул в прогретый салон. Девушка устроилась на правом сиденье и выжидательно посмотрела на Фридриха.
Логично, подумал Власов: тем самым он получит гарантию, что действительно говорит с полицейским.
Власову, аккуратно сдающему назад, некстати пришли на ум «Тосибы» и установленные на них «Ди Фенстер».
— Мы вместо них, — решительно заявил Власов, становясь чуть слева от двери. Хайнц, также с рукой в кармане, занял позицию с другой стороны. Формально, не будучи сотрудниками российских правоохранительных органов, они и впрямь могли выступить в роли понятых.
Фридрих знал, о каком опыте речь. Рукописи диссидентов, переправляемые для печати в атлантистские страны и возвращающиеся назад уже в виде книг, как правило, замаскированных под что-нибудь благонадежное. Большая часть этого потока, несмотря на все ухищрения СЛС со товарищи, успешно перехватывается, но кое-что все же просачивается. Доходило до курьезов; Фридрих вспомнил сборник статей академика Сахарова, изданный под видом «Моей борьбы». При этом господа либералы, надеясь обмануть бдительность таможни, не ограничились одной лишь обложкой: хитлеровский текст был честно вопроизведен на всех нечетных страницах, а сахаровскому достались четные, так что выходило, что книга агитирует за обе идеологии в равной степени...