Цитата #4211 из книги «Юбер аллес»

До Власова, наконец, дошло, о чём может идти речь.

Просмотров: 2

— В таком случае вы имеете право находиться здесь только до двух часов ночи. Может быть, вы всё-таки зарегистрируетесь? Мы не спрашиваем документов. Просто назовите фамилию, — служащий выразительно подмигнул.

Просмотров: 2

— Понимаю... Но, смею заверить, у нас вы посмотрите на такую простую вещь, как выпечка, — продавец деликатнейше дотронулся до её локтя, — совсем иначе... Например, существует такой глупый миф, что выпечка вредна для талии. Имею честь сообщить Вам, как человек опытный, — он плавно начал движение, увлекая за собой покупательницу, — это совершенно ложное мнение. Разумеется, в том случае, если хлеб испечён правильно...

Просмотров: 2

Мысли фрау Галле стали короткими и точными. Что происходит? Где я? Где враги? Чего мне от них ждать? Чего мне бояться? Что у меня есть? Что делать с тем, что у меня есть?

Просмотров: 2

«Hельзя утверждать» — продолжал он монотонным голосом, — «что идея государственности всегда порочна: в эпоху, когда передел мира велся исключительно насильственными методами, эта идея была необходима для защиты от внешней агрессии. Когда агрессивная государственность страны уравновешивалась агрессивной государственностью ее соседей, размеры страны не могли вырасти до чрезмерных, оставляя стране шанс на демократическое развитие. Hа Руси же вышло иначе. Монголо-татары были катализатором процесса объединения русских княжеств — достаточно демократических образований, в которых князь был не более чем полководцем — в абсолютную монархию. Вероятно, и без татар нашелся бы некий объединитель «железом и кровью». Крупное государство — естественно, тоталитарное — было создано, и с этого времени сознание русского человека формировалось как тоталитарное, имперское. Истоки «психологии винтика» надо искать не в 1917 и не в 1943, а в XV веке. Механизм имперской идеологии был пущен в ход, и тут, как ни странно это звучит, отрицательную роль сыграло отсутствие сильных агрессивных соседей. Они были на западе и на юге и не позволяли империи расти в этих направлениях, но никто не смог сдержать движения на восток. Пока Россия оставалась в рамках Киевской и Московской Руси, она, хоть и была уже большим государством, еще сохраняла шансы на демократическое развитие в будущем; но после завоевания Сибири этих шансов не осталось. Петр I был тем самым правителем, который, видя невозможность контролировать огромную империю одной центральной властью, был вынужден создать мощный бюрократический аппарат, который тут же был поражен коррупцией и прочими болезнями. Под гром побед и свист плетей империя катилась к катастрофе, каковая и разразилась в 1917. Это стало возможным лишь благодаря вырабатывавшейся веками имперской психологии — психологии служения идее и презрения к личности. Большевизм, первоначально разрушивший Российскую Империю, на деле всегда выражал имперскую идею. Сначала он замахнулся на весь мир: мировая революция и последующая безнациональная диктатура большевиков — не что иное, как мировая империя. Когда же этот кусок застрял у него в горле, большевизм вернулся в традиционные рамки российской государственности. Тот факт, что во главе этой идеи после смерти Ленина встал грузин, лишний раз показывает, что законы развития слишком большого государства объективны и не зависят от личности и национальности правителя. Эти законы в очередной раз стимулировали диктатуру, неуправляемость и в конечном итоге крах. Но крушение большевизма стало лишь переходом к новой форме империи, и теперь все повторяется. Вполне логично, что национально-демократические движения нерусских народов, равно как и демократы на восточных землях Райха, приходят к требованию отделения.

Просмотров: 2