На столе лежали пожелтевшие фотокарточки: все кучкой, одна отдельно.
Стоп, а что, если это все-таки не «они», а Зайн — раненый, но живой, убивший всех, кого за ним послали? Он-то мог подготовить себе отход через подвал... Но вряд ли Моссад послал за Зайном только троих. Они-то знали, что за птицу ловят, этот фазан прикончил уже многих охотников...
Заинтригованный до крайности таким вступлением, Майк примчался на место встречи (назначенной Фридрихом неподалеку от Бутырского Вала) уже через полчаса. Власов, однако, решил потомить его еще немного и, пересев в белый «мерседес», позволил американцу начать разговор первым.
Стоять на скользком было очень неудобно, а главное — холодно и мокро. Руки моментально замёрзли до запястий, в лицо летели какие-то холодные крошки. Он сжал руки сильнее, чтобы почувствовать свои ладони — и ничего не почувствовал. Глаза тоже не помогали: Аркадий вроде бы что-то видел, но не понимал, что именно видит — вернее, тут же об этом забывал. Он помнил только, что надо считать до ста.
— Пока Россия находится в составе Райхсраума, её нигде нельзя напечатать.
Нет, бред, паранойя, решительно заявил себе Гельман. Завтра утром он сам посмеется над этими дурацкими фантазиями... А пока... он прикинул время, прошедшее с последнего стаканчика. Пожалуй, если посидеть здесь еще полчаса, то уже можно будет рискнуть сесть за руль самому. Да и невелики шансы нарваться на полицейскую проверку в столь позднее время. Хотя, конечно, если против него проводят спецоперацию, то...