Но чаще тюремные вагончики цепляют. За них начальник поезда ответа не несет. Там есть кому отвечать.
— Может быть, отменить отдых на юге. Мы тут в Москве организуем. У нас и озеро, и лодки…
Ее всегда учили: убивать нехорошо. Но убивать нехорошо только в случае, если абстрактный икс убивает столь же абстрактного игрека. А вот если комсомольцы-добровольцы беспокойные сердца убивают пахаря — так это очень даже хорошо. Ради социальной справедливости почему бы и не убить? А еще лучше, когда наши хорошие убивают плохого под романтический ритм: «Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». У своих крестьян землю отбираем, а испанским отдать обещаем. Диалектика.
Далее Генрих осматривает комнаты западной стороны. Они все разные: турецкая комната, как палата гарема, пыточная с кандалами и плетьми, школьная с доской и партой, тюремная, госпитальная, железнодорожная, как купе поезда дальнего следования, монастырская, канцелярия, военная со стреляными гильзами и разбитым пулеметом, а есть просто уютные. Очень популярна комната с булыжной мостовой и газовым фонарем. Девушки наряжаются медсестрами, солдатками, милиционерами, обитательницами гаремов, секретаршами, школьницами, монахинями, светскими дамами или грязными уличными шалавами.
А если через дверь поговорить? Через дверь — сколько угодно. Говори, только побыстрее. Атас объявлен будет громким кашлем.
А на очереди самолеты. Дальний бомбардировщик. ДБ. Красив, зараза. Ух, красив.