Она слушала несколько обалдело, потом хмыкнула, вылезла из юбки, как бабочка из старого кокона, и осторожно перенесла ногу через край чана. Вода явно холодная, едва не зашипела на ее раскаленном теле, затем она опустилась на самое дно, так что наверху остались только голова и плечи.
Это, как я понимаю, на тот случай, если я уже заснул в государственных заботах о судьбах королевства.
– Видишь, – сказал я неодобрительно, – как влияние улицы перебивает благотворную, хоть и более нудную, как им всем кажется, заботу родителей. А уж о воспитании и говорить неча!
– А ну брысь, шмакодявка!.. Чего мне зверей травишь?
Он вскочил, отпрыгнул к стене, злой и взъерошенный, вид загнанного в угол волчонка.
– Вы немало о нем слышали, – заметил я осторожно.